Новое литературное обозрение № 140 (4’2016). 446 стр.

Теоретической основой номера стал блок статей «Споря о модерности» — десять ответов на статью Майкла Дэвида-Фокса. Спор начинается уже с терминологии: как следует переводить скромное вроде бы на первый взгляд английское «modernity» — современность, модерность, модерн, модернизм, модернити или вообще модернизация?

Когда же американский исследователь выступил с утверждением, что употребление термина определяется в работах русистов их идеологическим воззрениями, к тому же насчитал четыре подобных «лагеря», понеслось… О накале дискуссии скажет все цитата из ответной реплики Дэвида-Фокса на высказанные его коллегами соображения:

«Что касается отклика Александра Маркова, я прочел его дважды, но, признаюсь, почти не смог уловить ход его мысли или доводы» (С. 85)…

Я бы в ходе этой дискуссии отметил короткую заметку А. Эткинда об угрозе всемирного ухода от модернизации в домодерные практики:

«Я хочу закончить этот короткий текст призывом объединить наши междисциплинарные усилия в исследовании домодернизации — глобального феномена XXI века» (С. 72).

Следующий блок не даст заскучать уже хотя бы тематикой — зооморфной — «Министр, зайцы, мемы, или Как создаются и чем держатся научные сообщества».

«Зайцы врываются в русскую литературу с поэзией Г.Р. Державина» (С. 97), — начинает свою статью о роли зайцев в классической отечественной литературе Константин А. Богданов.

Здесь, впрочем, представлены и менее веселые изыскания — разбор всяческих коннотаций известного булгаринского высказывания по поводу смерти Пушкина:

«Жаль поэта <…>, — а человек был дрянной. Корчил Байрона, а пропал, как заяц. Жена его право не виновата. Ты знал фигуру Пушкина: можно ли было любить, особенно пьяного!»

Тему полукриминальных происшествий продолжает следующий блок «Неизвестный Лесков».

Татьяна Шор восстанавливает остзейское происшествие. Как-то в эстляндском Ревеле не совсем трезвый Лесков с товарищем подверглись насмешкам пьяных же немцев с оскорблениями в адрес последнего романа Тургенева «Дым»(!) и России в целом, за что и были охажены, судя по всему, палкой (тогда еще не) классика. Лесков все отрицал, но эстонцы заняли откровенно не его сторону, русские власти тоже не поддержали…

М. Кучерская в своей статьей рассказывает о том, как Лесков выстраивал собственную автобиографию, раскрывая случай, как тот «предпочел вставить в свою писательскую биографию эпизод с благословением литературного авторитета, вероятно, в надежде, что это убережет его от возможных упреков в самозванстве».

Из статьи А. Ранчина не может не броситься в глаза пожелание лесковского биографа начала прошлого века А. Фаресова:

«…пора в такой малокультурной стране, как Россия, ценить писателя выше чиновника и принимать его на службу, не жалея денег и не сомневаясь в том, что государство выиграет и в частности, и в общем, если литературные люди войдут в его учреждения и салоны».

Действительно пора — только литераторы, пока ждали высочайшего призвания, так измельчали в массе своей в интригах, верчениях для заработка и прочих телодвижениях…

Весьма остра подборка материалов «Террор остранения. Эстетический авангард vs. авангард политический» — как и у всего литературно-политического дискурса, здесь возможны большие экстраполяции в актуальное…

А. Рыков анализирует сюжет, который явно не имеет места в массовом сознании — воззрения Николая Пунина, в которых находится много перекличек со взглядами Маринетти, Уиндема Льюиса, Эрнста Юнгера, Марио Сирони, Джованни Папини, Арденго Соффичи и другими представителями условно выделяемого модернисткого крыла консервативной революции.

С. Фокин в «Бланшо, Нанси, Лаку-Лабарт: забвение, ожидание, предание», отмечая его ранние антисемитские высказывания и общую непримиримую ненависть к фашизму, выводит вслед за другими исследователями и друзьями Бланшо суждение об аристократическом нигилизме последнего, стремлении тотальной негации конвенционально-этатического:

«В сущности, в аристократическом нигилизме Бланшо сказывался тот старинный настрой провинциальной Фронды в духе Гюэза де Бальзака, Декарта или Ларошфуко, который французская знать умела противопоставить беспрекословному придворному служению, бросая вызов самому Государю: таков Бланшо в 1930-е годы, когда противостоит подавляющей левой волне французской политики, увлекающей Францию к катастрофе 1940 года; таков Бланшо в 1950—1960-е, когда целеустремленно организует интеллектуальное сопротивление режиму генерала де Голля, нового спасителя отечества, в котором ему мог видеться призрак маршала Петена; таков Бланшо 1980—1990-х, когда перед лицом краха реального коммунизма он культивирует своего рода “сюркоммунизм” мысли и письма. В этом, собственно, весь Бланшо, как это ярко подчеркнул Лаку-Лабарт в одном фрагменте своего отклика на смерть писателя…» (С. 284).

В завершающей раздел статье «К вопросу о радикальной эстетике Второго русского авангарда» Д. Иоффе, привлекая самый широкий культурологический материал, анализирует поэтику М. Гробмана — живопись, поэзию, жизнетворчество и «кинетический террор» (отдельную галочку хочется поставить напротив аналогии между песьеглавцами на старинных иконах и размером собаки М. Гробмана).

В рецензионном блоке «Хроники современной литературы» радует быстро подоспевший отзыв на посмертную книгу Дмитрия Бакина «Про падение пропадом», несмотря на несколько и панибратский тон критика В. Шубинского:

«Ну, не выразил. Что уж теперь поделать… Человек, в конце концов, не инструмент для самовыражения и тем более для создания текстов. Будем благодарны за созданное. Есть за что быть благодарными» (С. 316).

«Хроника научной жизни» и библиографический раздел неизменно присутствуют, представляя отчеты о прошедших конференциях и новые научные книги соответственно — если говорить о частностях, то к бочке меда (рецензируются непереводные научные работы) можно с легким недоумением добавить ложку дегтя (книги эти далеко не новые, 2014 или даже 2012 годов издания, — но разве сейчас есть проблема раздобыть книгу на английском в поездках, с помощью коллег или того же Amazon?).

Но и не самые «свежие» книги раскрывают прелюбопытнейшие явления: «наивысший успех литературная экзотика в фантастоведении приобрела благодаря набирающей силу “черной” фантастике, или “афрофутуризму”, и малым национальным традициям жанра, а также все большему влиянию, которое приобретают исследования животных (“animal studies”), растений (“plant studies”) и камней (“rock studies”)». — А. Зубов разбирает исследования фантастического.

А. Уланов знакомит с темой, которая давно присутствует в отечественном сознании, но специально, кажется, не выделялась — недоверием к слову. «Русский вербальный идеализм усиливается русским вербальным скептицизмом, и наоборот». С. Хаги, автор рецензируемой книги, рефлексирует над проблемой «невыразимости (принципиальная неадекватность языка при попытке передать реальность) и невысказываемости (неадекватность языка для передачи персонального опыта) (С. 369)».

Но мы не зря сказали, что тема эта давно укоренена в русском сознании — если С. Хаги от разбора «Невыразимого» Жуковского и «Silentium» Тютчева плавно переходит к Мандельштаму, Бродскому и Кибирову, то нелишним было бы, кажется, вспомнить рассуждения В. Бибихина и С. Хоружего о тишине, молчании и доязыковом опыте (на материале исихазма и не только)…

Помимо прочего, о старой проблеме в очередной раз заставляет задуматься заметка М. Самохиной «Молодые читатели о молодых литературных героях: разговоры в Интернете» с ее выводом — после приведенных местами забавных, местами прочувствованных, а то и вовсе диковатых отзывов о литгероях:

«…в общем получается, что современная российская литература (беллетристика) современному молодому российскому читателю не нужна, не добавляет ничего к его собственному опыту. Как выразился один старшеклассник, “современных российских авторов могут читать люди, которые любят фантастику, так как за историей, происходящей в XXI веке, мы можем следить сами”. Мне кажется, это должно вызывать тревогу. И за читателей — нынешних и будущих. И за отечественную литературу» (С. 405).

Но, заметим банально, если еще есть такие журналы, как «НЛО», значит, это кому-то еще нужно? Хотя лучше не считать…

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>